Российские информационные операции в Турции: недоверие, дезинформация и дезориентация (Часть II. Уязвимость информационного пространства Турции к внешним воздействиям)

Турция остается одной из стран, наиболее уязвимых к кибератакам и использованию ботов, прежде всего российского происхождения- эта среда создает благоприятную почву для российских операций влияния

В предыдущей части мы уже рассказывали о том, как недоверие к Западу и ощущение недооцененности роли Турции в мировой политике создает благоприятную почву для распространения российских нарративов. 

Поляризация общества и секьюритизация внутренней и внешней политики делают турецкое информационное пространство еще более уязвимым к манипуляциям и дезинформации. Исследование Института Reuters "Поляризация, дезинформация и страх: анализ турецких СМИ" показало, что среди всех стран именно турецкие респонденты чаще всего сталкиваются с "историями, которые полностью вымышлены по политическим или коммерческим причинам" (49% опрошенных в Турции при среднем показателе 26% по всем странам).

Турция также относится к странам, где социальные сети наиболее активно используются для целей политической коммуникации. Эксперты отмечают, что все кризисы, которые значительно повлияли на дальнейшее развитие страны, - попытка государственного переворота 2016 года, убийство российского посла, сделка по С-400, террористические атаки, выборы и протесты Гези, в значительной степени подвергались внешнему "цифровому сопровождению".  

Турция также остается одной из стран, наиболее уязвимых к кибератакам и использованию ботов, прежде всего российского происхождения. В сочетании со всеми факторами, упомянутыми выше, эта среда создает благоприятную почву для российских операций влияния.

В исследовании Индекса медиаграмотности за 2021 год, которое оценивает устойчивость обществ к фейковым новостям и дезинформации на основе ряда показателей от свободы слова до уровня образования, доверия к людям и институтам, Турция заняла 31 место среди 35 европейских стран, главным образом из-за низких показателей в сфере свободы СМИ и образования. 

Общий низкий уровень высшего образования по сравнению со средним показателем в странах ОЭСР (только 22% граждан Турции в возрасте 25-64 лет имеют высшее образование) делает медиаграмотность значительной проблемой. Как отметил один из турецких экспертов по дезинформации, "в течение многих лет турецкая образовательная система служила для насаждения определенных ценностей, а не для развития самостоятельного критического мышления. Во времена военного управления гражданские должны были выполнять приказы, а не ставить их под сомнение. Впоследствии, с постепенной исламизацией общества и распространением религиозного образования паства должна была верить и следовать, а не проверять факты. Таким образом, часто существует слепое доверие к власти и отсутствие привычки критически переосмысливать и оценивать информацию".

Это также объясняет и популярность всевозможных теорий заговоров и конспирологии среди простого населения, в независимости от возрастных групп, географических регионов и политических предпочтений. 

Все это делает турецкое общество чрезвычайно уязвимым к любым информационным операциям. Турецкие медиа-эксперты утверждают, что поскольку популизм присущ партиям разного политического спектра и политики искусно манипулируют эмоциями избирателей, предоставляя ложную информацию и создавая мир альтернативных фактов, вся информационная экосистема создает многочисленные пути для внешних воздействий и вбросов. 

В свою очередь, такая "токсичная" медиа-среда позволяет легко поляризовать и мобилизировать общество, что неоднократно наблюдалось в Турции и раньше - во время пандемии, лесных пожаров, наплыва беженцев или наводнений. Такая же тенденция, очевидно, будет наблюдаться и в будущем. 

На практике это означает, что любой чувствительный вопрос внутренней или внешней политики может быть потенциально использован как претекст для российских операций влияния - для распространения недоверия и подозрений, подвергания сомнению, казалось бы, неоспоримых фактов, раздувания внутренних распрей и неконтролируемых эмоций страха, ненависти, разочарования или истощения, с соответствующим преобразованием их в политические или социальные требования в интересах Москвы. Курдский терроризм (PKK, PYD/YPG), сирийские беженцы, структуры FETO ("террористической организации Фетхуллаха Гюлена"), антитурецкие мятежи и заговоры западных государств, конспирология, исламофобия, нацизм, ядерное оружие - любая чувствительная тема может быть легко использована как триггер для рефлексивного контроля.

В случае с Украиной многие из этих аргументов используются для создания опасной смеси правды и лжи, из-за чего ее трудно обнаружить и опровергнуть. Любой, кто следит за освещением в турецких СМИ российской войны в Украине, помнит медийные кампании или отдельные материалы, которые дискредитировали руководство Украины, Европы и США; обвиняли официальный Киев в расизме и плохом отношении к африканским и мусульманским студентам во время эвакуации из Украины; критиковали ЕС за применение "двойных стандартов" в обращении с православными украинскими беженцами и мигрантами с Ближнего Востока; акцентировали внимание на неравенстве между "богатым севером" и "бедным глобальным югом"; продвигали российские "мирные" нарративы и призывы к переговорам, противопоставляя им украинский (поддерживаемый США) воинственный настрой; распространяли истории "нацистских батальонов" и "фашистов" в Украине и т.д. 

Как только любая из этих чувствительных тем появляется на повестке дня, она находит широкое освещение в СМИ как правого, так и левого толка. Например, украинский фактчекер StopFake проиллюстрировал такое "единодушие" в распространении российской пропаганды на примере защитников "Азовстали". Хотя вся сделка об обмене и освобождении из плена лидеров "Азова" происходила под эгидой лично президента Эрдогана, турецкие СМИ опубликовали десятки фейковых и манипулятивных статей описывающие "полк "Азов" как "неонацистскую" и "фашистскую" группировку. 

Противодействие российской пропаганде и фейковым новостям в Турции также является проблематичным из-за отсутствия независимых и институционально развитых фактчекинговых организаций. Хотя существует несколько НПО, которые занимаются противодействием фейкам, такие как Teyit, Doğruluk Payı или Malumatfuruş, они остаются в основном неизвестными широкой общественности. 

В августе 2022 года Управление коммуникаций при президенте Турции запустило Центр борьбы с дезинформацией, объявив, что его главной задачей будет "борьба с систематической кампанией дезинформации против Турции". Однако непонятно, что именно Центр будет делать для противодействия внешним угрозам. К тому же, турецкие фактчекеры отмечают, что "то, что правительство называет дезинформацией, не обязательно считается дезинформацией за пределами страны". Хотя борьба с фейками действительно необходима, правозащитники выражают обеспокоенность, что нынешний подход является государственно-, а не человеко-центричным, и усиление государственного вмешательства может привести к ухудшению ситуации со свободой слова.

В конце концов, иногда объективному освещению событий мешает не злой умысел, а элементарное отсутствие журналистов и редакторов со знанием украинского языка, что создает дополнительные проблемы для проверки фактов и сбалансированной подачи информации. Например, обмен данными, фото- и видеоматериалами между российским государственным информационным агентством ТАСС и турецким Anadolu Agency (AA) обеспечивается в соответствии с соглашением о сотрудничестве, подписанным еще в 2017 году. После российского вторжения события в Украине продолжали освещаться в том числе из московского офиса АА. Это привело к ситуации, когда иногда российская позиция ретранслировалась напрямую без представления альтернативных точек зрения или комментариев (как, например, здесь). Сейчас другая команда АА работает на местах в Украине, что позволило несколько сбалансировать информационную политику агентства. В то же время, одностороннее освещение в СМИ с доминирующими российскими нарративами остается проблемой. 

Все это требует от украинской стороны большего внимания, последовательной медийной стратегии и усиления усилий для борьбы с российской дезинформацией и, главное, продвижения альтернативных украинских нарративов в Турции. Чрезмерное реагирование на каждую манипуляцию или фейк, дискредитирующий Украину в турецких СМИ, означало бы, что Россия достигла своей цели - подорвать доверие между Киевом и Анкарой и испортить положительную атмосферу украинско-турецкого партнерства. 

Впрочем, важно быть уверенными, что украинские голоса будут услышаны в Турции - и за столом переговоров, и в экспертных дискуссиях, и в информационном пространстве.